День рожденья с продолжением... Часть 40
Щекотка по ступням и жжение крапивой в самых нежных местах заставляли Олежку и взвизгивать, и стонать. Столь туго привязанному, ему бо́льшее было и не по силам. Играя пальцами ног, он весь сжимался и судорожно подёргивался кожей, что вызывало у девчонок немалое веселье.
- Как щеночек пищит!
- Или как молочный поросёночек!
- А как его трясёт! Ему как будто это нравится!
- Так мы же знаем, как сделать ему приятно, чем доставить удовольствие! Ещё и вот так! - Лера, и сразу же за нею и Вероника стали стегать Олежку стеблями, стараясь как можно более попадать по внутренним сторонам бёдер и за яичками, внизу под серединой попы, пока эти стебли совершенно не истрепались. После чего поменялись местами с Мариной и Женькой, которые также сначала "гладили" Олежку крапивным стеблем, а затем тоже стали хлопать им по его промежности и по яичкам...
Лиза явно не собиралась принимать участие в этой потехе. Томно развалясь на траве, она даже несколько отрешённо наслаждалась загородной тишиной и спокойствием, будто остановившимся течением времени - "Освободи свой ум от мыслей... Позволь сердцу успокоиться... Спокойно следи за суматохой мира... Следи за тем, как всё встаёт на свои места..."... Видимо отдыхать от бешеного галопа жизни, забыв обо всём, ей доводилось нечасто, и раз уж выпала на сегодня ей такая удачная возможность, она старалась использовать её в полном объёме. И потому, даже когда нарадовавшиеся забавой подруги, оставив Олежку в покое, расположились на своих местах, Лиза не сразу пошла браться за истязание. Только через несколько минут, стряхнув с себя томную негу, оторвав взгляд от небес, она вроде как даже и нехотя поднялась, и стала неторопливо приближаться к скамье с распластанным на ней Олежкой.
Сильно вывернув ему ухо, девушка повернула Олежке голову вбок. В упор посмотрела в его затравленные, наполненные страхом глаза. Оглядела жалкое, мокрое от слёз, заляпанное тягучими выделениями лицо. Покрепче сжала ухо, и тряханула.
- Сейчас я преподам тебе урок. А ты - думай, и запоминай. Ну-ка, расскажи мне сейчас, за что ты получаешь наказание? Быстрее! - она рванула его за ухо.
- За то... Что... П-ппыттался... Б... Б-ббе-жать... Г-г... г-гос-ппожа Лиза... - заплетающимся ртом кое-как выговорил трясущийся от ужаса Олежка.
- Хорошо, что знаешь. Значит, будешь, принимая наказание, постоянно думать, что за такие дела бывает! И что этого делать нельзя! - врезав ему подзатыльник, Лиза взяла кнут, и заняла удобную для себя позицию.
Точно так же, как и остальные девчонки, она сделала три или четыре пробных замаха; но затем, вместо того чтобы ударить, девушка вдруг отложила кнут, и подойдя к Олежке, вдруг несколько раз нежно погладила его ладонью по попе. Похлопала по ягодице, почти что ласково, однако с усмешкой наблюдая, как сжимается и подёргивается у него попа, вздрагивает кожа на спине. И, дразня его, так она гладила несколько минут. Он же, ничего не понимая, думал лишь одно - что госпожа придумала, какой готовит подвох, и насколько может сейчас оказаться хуже?
- Чего ж ты так боишься, мой хороший? - взяв его за ягодицу, Лиза подёргала её и потрясла Олежку за попу. - Разве я сейчас делаю тебе больно? А?
- Н-нет-т, госпожа Лиза... - пришибленно промычал совершенно сбитый с толку Олежка.
- Тогда почему ж мы так дрожим, моя крошка? Или ты боишься госпожу вообще, что бы она ни делала? Боишься одного её присутствия, даже существования?
- Д-дда, г-г... гос-пожа Лиза... - заикаясь, он мелко дрожал - от уже пережитого, и перед тем, что ожидало в ближайшие минуты впереди.
Девки, наблюдая за его вздрагиваниями, и как выступает испарина на его ещё более побледневшем лице, насмешливо хихикали.
- Это правильно. И хорошо. А сейчас, не откладывая более, приступим к воспитательной работе! - насладившись его ужасом перед нею, Лиза подхватила кнут, и почти без разбега взметнула его вверх. Олежка сжал всё тело, зажмурил глаза. Но в этот раз девушка лишь звонко щёлкнула кнутом в воздухе словно заправский пастух. От этого громкого хлопка Олежка вздрогнул, и под ехидные пересмешки девчонок медленно приоткрыл глаза и повернул голову в сторону Лизы, встряхивающей кнутом оземь. Та тоже, улыбаясь, насмешливо разглядывала как у него самопроизвольно то сжимается, то расслабляется спина, подёргивается кожа.
- Сама шкура чует, какие сейчас её ждут приятные моменты! - усмехнулась Вероника.
- Жаль, я перед выездом совершенно не подумала, что следовало б ради наказания всадить ему и укольчики магнезии. Сульфата магния. Сегодня хотя бы. Десять кубиков, по пять в каждую половинку. Волком бы выл! Дня два! Очень болезненные уколы! Так и не взяла ни ампулы, ни шприц. Только сейчас додумалась! Надо было бы взять шприц стеклянный, и с во-о-от такой иголкой, и как можно толще! - произнесла с сожалением Лиза, и ещё пару раз хлопнув кнутом в воздухе чтобы полной мерой нагнать на свою жертву как можно больше страха, резко и хлёстко настегнула Олежкину попу.
Свист бича. Отчётливый и звучный трескучий шлепок. Дикий срывающийся вопль, временами переходящий в пронзительный визг. Взметнувшийся кнут изогнулся змейкой, а затем вдруг резко выпрямился. Хвосты вытянулись параллельно друг другу, один подле другого, и все разом с захлёстом прошлись по самой выпуклой части ягодиц.
Запрокинув назад голову, Олежка мотал ею, зажмурив глаза и во всю ширь разевая истошно орущий рот. От нестерпимой боли его трясло словно под током. Не дожидаясь пока попритихнут крики, Лиза хлестнула снова, уже по ляжкам. И опять взрыв нечеловеческих воплей и воя...
В отличии от других девчонок Лиза не разбегалась перед взмахами. Она лишь круто поворачивалась вполоборота, и разве что на полшага-шаг с силой подавалась телом, особенно плечами. Затем следовал резкий рывок взад, и мгновенно распрямившийся бич с протягом резким щелчком проходил по Олежке, причиняя невиданную ранее боль. Хвосты опускались и ложились одновременно, разом. Даже Лера смотрела словно зачарованная, как ловко Лиза работает кнутом, словно имея в этом немалый опыт. Что уж говорить об остальных девках, те попросту смотрели выпученными глазами, разинув рты! Похоже, они даже не испытывали оргазм, свойственный им от созерцания Олежкиных мук - их целиком поглотило удивление!
Закидывая голову затылком почти на лопатки, Олежка буквально размахивал ею. Его сморщенное, с зажмуренными глазами и постоянно сменяющимися гримасами лицо было мокро от слёз и текущей ручьями слюны. Он уже не вопил, из его горла, и то в моменты, когда кнут с трескучим щёлканьем безжалостно охватывал его распухшие ягодицы и ляжки, рвались прерывистые рыдающие выкрики, более похожие на безумный хохот.
Первой отошла от изумления Марина. В этот момент Лиза настегала первые двадцать ударов, "уступленных" ей подругами, и отложив кнут, зачерпнула из ведра ковшик кристально-прозрачной, с едва уловимым синеватым оттенком воды, и стала жадно пить, несмотря на заламывающий зубы холод. Вероника, то ли из вредности, то ли просто вспомнив что-то ранее прочитанное и ляпнув не подумавши, сразу же отметила это действие Лизы.
- "... А после каждых двадцати ударов кнут заменяли, потому что он совершенно пропитывался кровью. Палачу давался роздых. Он опрокидывал в бородатую пасть стакан водки, и истязание продолжалось. Но, если палач был уже вымотан, утомлён, призывали другого.". - Извини, Лиз, - словно бы как-то вдруг спохватилась она, - это так было написано, слово в слово! Не прими в свою сторону!
Лиза лишь еле слышно фыркнула, несколько сморщила лицо словно выражая отвращение, кивнула как-то боком, и зачерпнув ещё один ковш, сунула его под нос Олежке.
- Пей! - схватив его за волосы, она погрузила Олежку лицом в воду. Затем вынула, и так помакнула ещё несколько раз, скорее для того, чтобы несколько ополоснуть уже загустевшие подсыхающие выделения, сосульками висящие у него на щеках и подбородке.
Часто дрожащим словно в лихорадке ртом он потянул воду короткими глотками. Поперхнулся, закашлялся, и чуть не сбросил стоящий перед ним, на его руках, ковш.
- Ну что за чучело! Даже попить не может по-людски! - Марина со смехом хлопнула его по спине. - Ну что, будешь пить, или уже насытился? - выхватив ковш у Олежки из-под рта, она выхлестнула воду ему на голову.
Затем на него выкатили одно за другим два ведра воды. Со смехом глядя, как он отфыркивается, тряся головой, с размаху выхлестнули и третье. В это время Лера, восторженно глядя на Лизу, отошла с нею на несколько шагов.
- Послушай, откуда у тебя такая практика? Ты кого-то часто дерёшь кнутом? Или где ты так поставила руку?
- Представь, только вприглядку. Смотрела фильмы, как работают американские ковбои, например про их "дуэли" на кнутах, хлыстах. Ну, и про цыган. Насмотрелась сейчас, учла некоторые недочёты в движениях. Даже сама не понимаю, как это пришло. Само собой?
- Невероятно! Уж я-то знаю, сколько трудов стоит оттачивать какое-либо движение к примеру в художественной гимнастике. Сначала - ну хоть реви! Тренерша говорила, что мы машем руками как мельница, что курица и то изящней хлопает крыльями. Хоть размахивать кнутом я стала и куда раньше, и то сколько потребовалось времени чтобы научиться им нормально щёлкать! Тут пастух был, "дядько Мыкола", как его уважительно называли, я около него каждое лето проводила почти все дни, он мне показывал, и поправлял, когда я тренировалась. Ну, разве что тогда у меня не хватало силёнок, я только заучивала движения. А у тебя... Раз - и получилось! Лучше, чем у всех! Невероятно! Рука сама делает так, как надо, и в лучшем виде!
Марина меж тем захлопала в ладоши.
- Никому не кажется, что воспитанник заждался? Ему скучно, и хочется продолжения! Он не хочет быть гадким мальчишкой, и с нетерпением ждёт, когда его продолжат воспитывать, исправлять и учить хорошему поведению!
- Он ещё и замёрз, после холодной-то воды! Вон как стучит зубами! Надо срочно отогреть! С присущей нам любовью и лаской! А то простудится! И расстроит маму! - добавила Женька.
- Тэк-с, где тут у меня ласкательный инструмент? Передатчик всей нашей нежности? - и Лиза поплотнее взяла рукоятку кнута.
- Минуточку! - Марина встала над скамейкой, так, чтобы она была у неё между ног, задом к Олежке. Расставила ноги пошире, и почти что легла животом на его вытянутые руки. Ткнула ему в лицо обросшие довольно длинными волосками большие губы. - Вытянь ротик! Соси!
Вытягивая рот "уточкой", Олежка засосал напухшие губы госпожи около самого низа щели, под самой попой. Марина надвинулась на него задом, прижимаясь поплотнее. Задвигала бёдрами, повиливая попой. Олежка начал с силой сосать, часто и быстро касаясь языком. Девушка застонала, мотая головой, и налегла ему на рот, упираясь руками в скамейку.
- Прилежнее, прилежней! Будешь лениться, скажу, чтобы тебе сейчас же добавили ещё пяток кнутьев!
- Да хоть и пять пятков! - озорно воскликнула Лиза, и размахнувшись с полуповорота, хлобыстнула Олежку по и без того донельзя распухшим, фиолетово-чёрным ягодицам.
У того снова на мгновение померк в глазах свет. И тут же перед глазами будто полыхнули ярчайшие молнии. Попа заколыхалась словно студень. Истошный крик и протяжные долгие завывания звуковыми вибрациями ударили по щёлке чуток подавшейся вперёд Марине, на что она отреагировала страстным вздохом с долгим хрипящим подвывом. Закачала ногами, и елозя щелью по Олежкиным губам, буквально заткнула ему рот своим возбуждённым "вареником".
- Да сильнее, сильнее ты там соси!
Олежка втянул ртом как только мог. Его хозяйка задвигалась вверх-вниз, ёрзая пиздой и прижимаясь теми её точками, какие требовали касаний в нужную секунду. Лиза несколько обождала, и заметив, что Марина отстранилась, так стеганула Олежку, что он, трясясь будто в судорогах, захлебнулся воплями.
Взявшись лихорадочно трясущимися губами за подставленные ему самые нижние точки ягодиц Марины, он делал быстрые сильные засосы, и тут же отпускал. Затем, через минуту такого ублажения, госпожа принялась тереться об его губы широко раскрытой серединой попы, и наконец крепко прижалась ему ко рту анальным отверстием.
- Соси! Так же! И как можно сильнее!
Но прежде чем Олежка успел даже сделать вдох, Лиза проехалась кнутом, в этот раз по одному бедру, с захлёстом концами по внутренней стороне. От страшной боли у Олежки будто б что-то лопнуло в мозгу. Похоже, на две-три секунды он вылетел из сознания. Растекающаяся по телу боль жгла расплавленным металлом. Сначала молча дёргаясь будто в какой-то неистовой "пляске святого Витта", он затряс головой и вновь разошёлся хриплыми срывающимися воплями...
Перед следующим ударом Лиза выдержала куда более долгую паузу, давая возможность Марине всецело насладиться. Та накрепко прижалась к Олежкиным вытянутым губам своим задним проходом, и он засасывал во всю мочь, легко шевеля кончиком языка хозяйке по сфинктеру. Марина охала, извивалась, то вертя, то покрепче налегая дырочкой ему на рот. И наконец выпустила длинную сильную струю неимоверно вонючих газов, отчего Олежка поперхнулся, и закашлялся - прямо ей в попу и в промежность.
Вначале у него от испуга потемнело в глазах - что же он натворил?! Это ж сразу ведь будет приписано ему как "брезгливость к госпоже"! И какое наказание назначат за это хозяйки? Но вибрации от кашля, прошедшие вдоль разреза меж ягодицами и вдоль щёлки, колыхнувшие волоски вдоль неё, вдруг доставили Марине неимоверно приятные мгновения. Девушка потянулась, прогибая спину, и принялась часто тыкать анальным отверстием Олежке в губы. Затем приказала ему собрать все соки, выступившие на щёлке, хоть и не столь обильно, как в те моменты, когда она кончала, и несколько раз провести языком по расщелине между ягодиц - по их внутренним сторонам и в самой середине. После чего следующий удар кнута выбил из Олежки неистовые бездумные вопли.
Когда он несколько попритих, издавая лишь рыдающие вскрики, Марина повернулась к нему животом. За волосы задрала ему голову, слегка присела сама. Притянула лицом к волосистому треугольнику чуть пониже живота, и сильно прижимая, принялась возить круговыми движениями. Прижала подбородком к точке "G", и стала толчками подаваться вперёд и покачивать бёдрами.
Слегка потряхивая кнутом, Лиза терпеливо подождала, пока Марина получит всю меру удовольствия. Та, обмассировав его подбородком точку "G", точно так же стала тереться и клитором. Переминаясь ногами, девушка доворачивалась тазобедренной частью, одновременно качая бёдрами и с силой нажимая животом, и одновременно принуждая Олежку засасывать кожу на лобке, вместе с волосами, и слегка почёсывалась об его передние зубы. И наконец получив то удовольствие, какое было возможно в этом случае, отошла.
Вот здесь-то началась настоящая порка! Какой Олежка не мог себе и представить! Бич с чавкающим треском ложился на его бёдра, на спину, оставляя раздутые, горящие адским огнём рубцы. Про попу нечего было и говорить: она распухла и вздулась так, что кажется, пройдись по ней кнут ещё лишний раз, и лопнет кожа, и мясо начнёт выворачиваться наружу.
Девушка старалась попадать кончиками по самым нежным местам - стегая с оттяжкой, захлёстывать во внутренние стороны бёдер, или около разреза в середине попы, по самому низу ягодиц. Отдыхая с минуту после каждого удара, Лиза со всё нарастающим возбуждением осматривала творение рук своих. Уже так же, как и Вероника, она потирала ладонью у себя в промежности, проводила снизу вверх по щёлке, теребила клитор, пропускала между пальцами волосы на лобке. Впрочем, и другие девки, рассевшись на травке, с не меньшим диким восторгом наблюдали за происходящим живодёрством, натирали у себя в промежности, хватали всей пятернёй, зажимали в ладонь, теребили и мяли свои губки, со страстными стонами вертелись ягодицами по земле.
Раз за разом Лиза переходила то на одну, то на другую сторону. Каждый раз и она очень подолгу перетягивала кнут через трясущегося Олежку, "змеила" им то по его попе, то по бёдрам или по спине. Тому казалось, что прошло уже бессчётное множество часов, и что вот-вот, после какого-то следующего удара он увидит сверху своё распластанное на скамье, уже бездыханное тело...
Но звучно щёлкающие удары прогоняли через него новые и новые разряды всё более жуткой боли. Озорно улыбаясь, Лиза резко и сильно посылала кнут, и тот оставлял всё новые жуткие следы своих ужасных жестоких "прикосновений".
Олежка даже не сразу понял, что в какой-то момент порка прекратилась. Просто вместо удара кнутом на него обрушился каскад ледяной воды из ведра. Следующее ведро ему шарахнули на голову. Лера, открыв кран, опять наполнила вёдра, на всякий случай, поскольку в скором времени Лиза собиралась сечь его розгами, и затем просто окатила Олежку мощной струёй, попутно обрызгав и визжащих, хохочущих подруг.
Ошалевший, даже офонаревший от мучений Олежка ещё плохо понимал происходящее, лишь бессмысленно поводя глазами. Ему дали некоторое время отдышаться, придти в себя. Затем Женька, ухватив его за совершенно мокрые волосы, приподняла ему голову.
- Ну как, увидел кузькину мать? Что это? Как выглядит? Стра-а-ашно? Чего молчишь? Кажется, госпожа задаёт тебе вопрос?
- Он хоть понимает, что такое "кузькина мать", что это абстракция, и таковой не существует в, так сказать, "физическом виде"? - рассмеялась Марина. - С ним надо проще - "большие неприятности", или наподобии того! Единосмысленно - "где раки зимуют", тут хоть известно, откуда берёт начало! Это в границах его понимания! А уж эти "большие неприятности" он точно только что изведал!
- Тем более, что ещё не совсем вошёл в понятие, где верх и низ! Как ещё трясёт нашего бедняжку! Даже глаза ещё непонимающие!
- Конечно, для кретинов, даунов, олигофренов-имбицилов и прочих, одного с ними уровня по умственному развитию, такие понятия как "фразеологизмы", оно же "идиомы", просто неподъёмны их слабым умишкам! - отозвалась Вероника. - Им вообще недоступно ничего из области абстрактного!
- Ха! "Идиомы"! Слова-то какие! Спроси его, что это означает? У него башка завернётся на пупок! Для него это запредельно мудрёные термины! Поймёт ли разницу между идиомой и идиотизмом? Скорее всего решит, что это взаимосвязано, единосмысленно, что "идиома" - от слова "идиот"! Как говорится, "с себя блох и станет собирать"! То есть в первую очередь подсознательно увидит себя! - Женька помакнула Олежку лицом в наполненный ковш. - Выполаскивай рот и пей! - вылив остатки воды ему между лопаток, она повернулась к нему задом, и широко расставив ноги, нагнулась. Выдала взад промежность. - Чего уставился? Или что-то непонятно? Ободрить? Девочки! Кто-нибудь! Объясните пентюху его обязанности! Капельку соображения добавить треба!
Вероника с готовностью подскочила, и бросилась чтобы схватиться за кнут. Олежка, словно моментально выйдя из ступора, прильнул вытянутыми губами к щёлке госпожи. Девки захлопали в ладоши.
- Слава кнуту, волшебным образом уму учащему!
- Без прямых напоминаний вспомнил про свои обязанности!
- Сразу заработала соображаловка, ничего не потребовалось и говорить!
- Засоображал, как только жопа беду почуяла!
Олежка засосал, словно стараясь что-то высосать из вагины, заиграл по щёлке кончиком языка.
- Входи языком! И соси смелее! - донёсся окрик Женьки.
Он полностью погрузил вытянутый до предела язык в источающее соки влагалище, и с чавкающим причмокиванием принялся сосать, несколько углубив вытянутые губы в щёлку. Женька, извиваясь и виляя попой, толчками напирала навстречу.
Через несколько минут она велела Олежке провести широко распластанным языком по губкам вдоль щёлки, почти что от клитора и до попы, с каждым разом прижимая язык всё плотнее, и снова заглубиться ртом в вагину. И после нескольких таких смен действий он засосал её анус, трепеща по нему кончиком языка, несколько заглубил его в дырочку, затем, легонько касаясь, провёл распластанным языком между ягодиц. Довольная Женька, только что не мурлыча, лишь сжимала попу, двигала ягодицами, как бы катая между ними его язык.
Пока она наслаждалась, Лера, приобняв Лизу за плечи, отошла в сторону.
- Так ты действительно никогда ещё никого не порола кнутом? У тебя получается так, как будто это тебе уже дело привычное.
- Кнутом - в первый раз. И сразу - таким огромным! А почему это тебя