Наказание поркой и жесткий анал (Страница 2)
небольшой перерыв, чтобы дать ей отдышаться и подготовиться к более горячему продолжению.
Ухватив теперь мухобойку за резиновый конец, я стал медленно водить её рифлёной рукоятью по внутренней стороне чуть расставленных девичьих бёдер. Массивная ручка из белой пластмассы с мелкими насечками по бокам щекотала нежную кожу от упирающихся в простыню коленей по самой писи.
Меж мясистых половых губ обильно выступила прозрачная, как слеза, смазка. От неё уже блестели и сами белоснежные складочки девичьей щели, и верхняя часть внутренней стороны почти соприкасающихся между собой ляжек. Я нарочно несколько раз плотно прижал к её плотно сомкнутым губкам рукоять своего орудия для порки, чтобы смазка окутала и её. Теперь я размазывал густую скользкую влагу, упиваясь тем, как тянутся вслед за ней струящиеся из голой возбуждённой письки тонкие паутинки липкого девичьего секрета.
— Всё, а теперь ложись! И ноги пошире расставь, не строй тут из себя целку! — нарочито громко и грубо потребовал я и постучал мокрой от смазки рукоятью ей меж бёдер, приказывая раздвинуть их пошире.
Лера послушно опустилась опять животом на подушки и даже подалась немного вперёд, оттолкнувшись ногами, чтобы её попка оказалась строго на вершине этой возвышенности. Я отложил мухобойку в сторону и руками расправил задранный на спину подол, чтобы он не свисал вниз и не мешал мне наказывать её попу.
Подошла очередь ошпарить булочки моей маленькой злобной фурии крапивой. Поскольку я никогда раньше не хлестал никому попу крапивой, и чтобы было всё по-честному, я решил, что сам буду брать жгучие ветки голыми руками. Так у меня будет возможность контролировать процесс, чтобы не переусердствовать и не причинить ущерб этой, такой вредной сегодня, но так горячо любимой мной попочке.
Для пробы я взял за стебель сначала совсем небольшую веточку. Ладонь тут же обожгло сотней иголок, но я от этого только сильнее вцепился в растение. Занёс остроугольные зелёные листья над оголённым задом и, едва касаясь, сделал несколько круговых движений. Лера тут же напряглась, сжала булочки и заскулила.
— Что, не нравится?! А вот тебе за то, что ты бабушке у пристани сегодня нахамила! — я размахнулся и хлестнул её попу веткой крапивы поперёк булок.
— Ааай!... — взвыла негодница, уткнувшись ртом в простыню, и снова плотно сжала попку.
— А как ту думала?..
С небольшими перерывами я угостил её голую попочку довольно резкими ударами жгучей ветки. Крупные зелёные листья разлетались в разные стороны, и вскоре я уже хлестал её только тоненьким стебельком. Тогда я взял в руки всю оставшуюся крапиву. Мои ладони жгло невыносимо, но я был готов это терпеть, лишь по полной программе провести сеанс воспитательной терапии для этой бесстыжей девчонки.
— А вот тебе за того матросика, которого ты чуть за борт не скинула за то, что он велик твой уронил... — продолжал я назидать, от души охаживая оголённые половинки жгучей крапивой.
Один за другим, уже с меньшими перерывами ошпаривающие удары раздавались по комнате звуками «вшик», «вшик»... Попа румянилась прямо на глазах. Очередной удар крапивой я наносил по попе только тогда, когда моя бесстыдница переставала выть и сживать булки после предыдущего. Мягкие и прохладные с виду листья методично всаживали в нежные девичьи булочки микродозы своего горячего сока.
— Ай!... — вскричала она после следующего ошпаривающего шлепка веником из крапивы по попе.
— А ты как думала?! Зачем тебе понадобилось грубить тётеньке-билетёру? Просто потому, что она потребовала купить билеты на провоз велосипедов? Так ведь это её работа...
Лера ойкала, айкала и шипела, уткнувшись в матрас, пока я воспитывал её голую попку. Мне хотелось, чтобы она надолго запомнила эту игру, и чтобы в следующий раз, прежде чем на кого-то бросаться или наезжать без причины, подумала о том, что за это может ожидать её нежные белые булочки. А они к тому времени уже буквально горели огнём и пыхали жаром.
К тому моменту, как второй веник окончательно истрепался о заметно порозовевший зад Леры, она уже кричала в голос и не успевала расслаблять попу перед очередным моим горячим шлепком. А я всё хлестал и хлестал её бедную попку, а она выгибалась дугой, выла и судорожно ёрзала коленями по простыне.
Отбросив в сторону то, что осталось от веника из крапивы, я посмотрел на свои ладони. Они были даже краснее, чем попка, которую я порол. Подув на них, я наступил одним коленом на кровать, чтобы немного погладить Лере выпоротый задик. Теперь он уже вовсе не был таким прохладным, как вначале. Даже мои обожжённые крапивой ладони не были такими горячими.
— Ты как? — спросил я, склонившись над Лениным ушком.
— Нормально... А ты что, уже всё? — с ноткой досады спросила она в ответ.
Внутренне я очень обрадовался такому её вопросу. Мне было важно знать, что она в порядке, потому что чертовски хотелось продолжить этот необычный диалог с ей попой. Судя по всему, она тоже ждала продолжения, и я не уверен, кто из нас был возбуждён сейчас больше этой поркой. Лере явно понравилось стоять раком или лежать, выпятив кверху свой голый зад, и впитывать им этот мой затянувшийся урок хороших манер.
— Ээээ, не-е-ет! Погоди, ещё далеко не всё! Мне ещё о-о-очень много вопросов надо обсудить с твоей попочкой. Так что, как говорится, расслабься и получай удовольствие!
Я встал с кровати и взял в руки ивовый прут. Для начала выбрал самый тонкий. Несколько раз со свистом взмахнув им в воздухе, я заметил, как сжалось при этом розовое очко в выпяченной кверху попочке моей непослушной девчонки.
— Это всё были только цветочки! А вот сейчас я по-настоящему буду сечь твою задницу. — зловеще констатировал я и легонько полосонул Леру по правой ягодице.
Сначала она никак на это не отреагировала, а потом вильнула задиком, раскрыв передо мной свои булочки и продемонстрировав, как играет меж них розовое колечко ануса.
— Ой!... Нет-нет-нет... подожди, не надо!... — неожиданно взмолилась Лера.
— Это мне решать, что надо, а что не надо! — грозно ответил я и тут же снова полосонул её по попе, но уже чуть сильнее.
— Ай!!! Подожди, подожди... мне надо... а то я, и правда, описаюсь...
Возражать было не в моих интересах. Тем более, что я уже давно не видел, как писает моя ненаглядная сыкушка. Я развязал ей глаза, помог встать, и мы вместе спустились по лестнице вниз. Зайдя в совмещённый санузел, я закрыл унитаз крышкой и отодвинул занавеску на душевой кабине.
— Залезай сюда и становись на колени! — скомандовал я.
Лера смутилась, но выполнила мой приказ.
— Нет! Не так! Лицом ко мне! — я потребовал, что бы она развернулась ко мне передом.
Пока она разворачивалась, стоя на коленях на акриловом дне, я тоже ступил обеими ногами внутрь душевой кабины. Включив тёплую воду, я положил лейку душа вниз. Чтобы не намочить халат, его подол задрал ей до подмышек и зафиксировал её связанными позади руками.
Мы стояли вплотную друг к другу. Я на ногах, а она — на коленях. Моя правая голень оказалась меж её бёдер, а коленная чашечка упёрлась аккурат в её тёплую письку. Я бережно, но властно обхватил руками её голову и посмотрел прямо в глаза. В них читалось смирение и желание подчиняться.
— Ну, и чего ты ждёшь? Давай, писай!... — я потёрся коленом о её мокрую от смазки щелку.
— Я так не могу! — испуганно возразила Лера.
— Писай! Кому говорю?! И пойдём дальше пороть твою попу!
Я снова потёрся коленом о половые губки своей непослушной жены и чуть ослабил нажим. Она опустила голову вниз, уткнувшись лбом в мой оттопыривающий тонкие шорты член и замерла. Через пару секунд горячая струйка ударила мне в ногу и стала стекать согревающими потоками вниз по голени.
Лера тихонько сопела и писала. Моё колено совершало едва заметные монотонные дрочащие движения на её письке. То и дело я ощущал, как горячая иголочка её струйки свербит кожу на моей волосатой ноге, плотно прижатой к гладко выбритой половой щели.
Было видно. Что ей сейчас стыдно, но очень приятно. Мне тоже всегда нравилось смотреть, как она писает. Но она редко доставляла мне это удовольствие. И сегодня она впервые сделала это почти без пререканий. Хотя я и не видел в этот раз, как изливается струйка из крохотной едва заметной дырочки, затерявшейся меж её пухленьких створок, зато я впервые мог осязать, как струится девичий стыд между ног из моей любимой сиповочки.
Окатив из душа её лобок и бёдра, мы выбрались из кабинки. Опустить задранный до подмышек подол халата я ей не позволил. Ей пришлось так и подниматься по лестнице с голой подрумяненной попочкой и связанными за спиной руками. Я шёл позади и почти вплотную смотрел на её розовую от порки задницу. При подъёме по высоким ступеням булочки расступались, демонстрируя мне сжатую звёздочку её нежного ануса. Ох, как же мне захотелось сейчас по самые яйца засадить в эту сладкую попочку!..
Полумрак, царивший на втором этаже из-за зашторенного окна, наполнял комнату атмосферой какой-то таинственной неизбежности. Прежде чем я снова завязал Лере глаза и уложил на ложе для порки, она успела рассмотреть помимо ивовых розг, предназначенных для её попки, лежащие на углу кровати презервативы и яркий тюбик её любимого лубриканта. Она ничего не сказала, но по её лицу пробежала едва заметная лукавая ухмылка.
Непослушная девчонка снова заняла своё место, предоставив мне доступ к своему изрядно покрасневшему после порки крапивой задику. У меня в руках снова оказался ивовый прут. Не оттягивая «момент истины», я решил сразу начать пороть её по-настоящему, замахнулся и прочертил по и без того розовой попке ещё более яркую полосу.
— ААА!!! — девичий подбородок и голени на мгновение оторвались от простыни.
— Терпи, мерзавка! Будешь знать, как на меня шипеть, да на людей кидаться!..
С небольшими передышками я стегал её попочку, крест-накрест полосуя яркими стриями две разгорячённые булочки. Лера громко вскрикивала и судорожно сжимала попу, даже старалась прикрыть её связанными руками. Но я властно отводил их в сторону, снова оголяя булочки, чтобы прыснуть по ним очередным глотком «микстуры целомудрия».
Мне пришлось одной рукой прижать её руки к спине, задрав повыше халат, а другой продолжить процесс воспитания её попы. Для этого я взял второй ивовый прутик. Он был чуть короче, но зато толще первого. Ритмичные звуки «ффить», «ффить», смешанные с Лериными воплями, на несколько минут заполнили помещение.
Обе мои руки были заняты, а я сам активно двигал корпусом. От этого обезумевший от возбуждения член отодвинул тесные трусы, да и вывалился наружу из-под края свободных шорт. Сначала показалась головка, но я не смог вовремя заправить её обратно, и теперь почти весь мой ствол торчал слева, прижатый кромкой ткани к ноге. Но и тогда я не прекратил воспитательный процесс багряной попки.
Негодница плакала, кричала и просила прекратить порку. Хотя я и сёк ей попку всего-то вполсилы, мне охотно верилось, что она не претворяется, потому как уже через пару-тройку минут обе её половинки были испещрены густой сеткой диагональных полосок пунцового цвета. Тогда я решил воспользоваться ситуацией и пошёл на хитрость.
— Чего вопишь? Невмоготу?
— Ага!
... Может, хватит уже?
— Не-е-ет! Терпи! Ещё раз пятьдесят... А там посмотрим... — блефовал я.
— Так много?!. Может, пять?... АААЙ!!!
«Ффить!» — я снова больно стеганул её по попе.
— Двадцать пять — не меньше! Хотя...
Я нарочно не щадил сейчас Лерину попу, чтобы она была посговорчивее, и сёк её булочки сильнее и чаще обычного. Она извивалась, стремясь отстранить свой голенький зад от свистящей в воздухе ивовой розги. Я уже и сам хотел прекратить порку, чтобы...
— ... четыре... пять!..
Моя рука с изрядно истрепавшимся о попу светло-зелёным гибким прутиком опустилась, перестав, наконец, пороть хнычущую девчонку.
— Ладно. Так и быть. Пороть тебя я больше не буду. Но зато жёстко выебу!
— Еби... — с деланным равнодушием согласилась Лера.
Избавившись от шорт и сбросив на пол всё лишнее, я взобрался на большую кровать и встал на колени позади своей связанной жены, лежащей кверху попой животом на подушках. Она немого поёрзала, расположившись так, чтобы мне было удобнее овладеть ею сзади. Пока тянулся через всё ложе за смазывающим гелем и пачкой презервативов, чуть не обжёгся, коснувшись животом её пышущей адским жаром задницы.
Глаза у Леры были всё ещё завязаны, и она не могла видеть, как я в последний момент передумал и отбросил в сторону презерватив, обильно умаслил весь член смазкой из тюбика. Знакомое сочетание аромата пачули, смешанного с запахом ванили тут же дошло до её носика. Она расслабилась и уже предвкушала радость от моего первого проникновения в её истекающую соками щелочку.
Но я воспользовался её беспечностью и выдавил щедрую порцию ароматного геля прямо на розовую звёздочку меж полураскрытых половинок её попки. Затем приставил к ней залупу и, схватив разомлевшую Леру за бока, с силой потянул на себя. Сам подался при этом вниз и вперёд, чтобы с первого раза поглубже засадить член ей в попу.
— Ой-ой-ой! Нет! Не туда, не туда!... — завопила она.
Моя набухшая головка к тому моменту расплющилась под натиском и стала плавно вползать в её тугую заднюю дырочку. Я ещё больше подался вперёд и почти лёг своей грудью ей на спину. Правую руку я просунул жене под живот, а левой дотянулся и нежно дотронулся до её лица. Мой ствол всё это время медленно, но верно вползал в горячую тёмную норку, заполняя и распирая её изнутри.
— Ну, не туда же!... Не надо... А-а-а-а!..
— Очень даже туда... Ещё как туда... Как раз туда, куда надо... — приговаривал я, пропихивая своё одеревеневшее достоинство всё глубже Лере в её тесную, нежную и такую горячую сейчас задницу.
Она ничего больше не говорила. Приоткрыв рот, повернула голову набок и шумно дышала. Я гладил кончиками пальцев её потный лоб, носик и влажные губы. Она немного высунула язык и несколько раз игриво лизнула кончиком мою руку.
Та моя рука, что была у неё под животом, пробралась чуть ниже. Миновав лобок, она уже нащупала то место, где он расходится на две мягкие девичьи складочки. Средний палец тотчас скользнул меж них и покрыл бутончик похотливого клитора, остальные пальцы обволокли и покрыли всю её мокренькую пиздёнку.
Теперь, когда моя пятерня плотно сжимала Лерину промежность, я начал двигаться в её попке. Первые толчки получились невнятными. Она ещё неполностью расслабила свой задик, и испытывала от этого дискомфорт.
Но уже пятое-шестое моё проникновение практически не встречало никакого сопротивления со стороны колечка её попки. Я ебал её со всё нарастающим темпом, так как был не в силах больше сдерживаться. Я так давно мечтал засадить в попу моей ненаглядной грубиянке, что не мог больше терпеть.
Отчаянно пыхтя и рыча, я штопал её в выпяченный высоко вверх задик. Она лежала животом на паре подушек, и мои проникновения к ней в попочку получались очень глубокими и чувственными. Хотя член мой от возбуждения буквально налился свинцом, больно ей больше не было. Качественная гель-смазка работала внутри её задней норки просто превосходно. Головка и ствол плавно скользили вдоль нежных стенок, доставляя нам обоим неописуемый восторг.
Особое удовольствие мне доставляло видеть, как мой блестящий от смазки стержень впивается и потом углубляется в девичью плоть, властно развальцовывая тугую заднюю дырочку. В глубине этой тесной норки было горячо и скользко. Её трепетные недра плотно облегали ласкали моего интервента, ритмично вторгающегося в них до самого основания.
Лера часто дышала и вскоре стала поскуливать в такт моим вторжениям внутрь её только что так творчески выпоротой попки. Булочки, словно посыпанные красным перцем, полыхали жаром под моим животом. Мой средний палец сдавливал и дрочил бесстыжий розовый клитор.
Нам обоим потребовалось не больше трёх минут, чтобы кончить от этой безумной скачки. Перед самой кульминацией она напряглась всем своим существом и стала стараться приподнять свой изнасилованный задик, отрывая живот от подушки. Потом я почувствовал, как стал пульсировать её клитор под моим пальцем.
А ещё через секунду она затаила дыхание и затряслась подо мной так, что внутри кровати что-то захрустело. В ту же секунду я не выдержал и стал впрыскивать ей в попу свою сперму, стараясь при этом ввести в неё член поглубже, радуясь тому факту, что на мне нет сейчас презерватива. Я рычал и судорожно дёргался, ощущая, как из моего штуцера бьют горячие струи где-то в глубине разгорячённого женского тела. Это было умопомрачительно!..
Я развязал Лере глаза и руки. Мы вернули подушки в изголовье кровати и плюхнулись на них головами. Несколько минут мы пролежали молча, а потом она вдруг произнесла:
— А вечером сделаешь мне там язычком? — спросила она тихим шёпотом, поглаживая себя по лобку.
— Обязательно сделаю! Но только если ты согласишься пойти со мной на ужин без трусиков. — вынес я экспромтом свой вердикт.
— Ого!... И как ты это представляешь? Я же не взяла с собой платья, у меня есть только мини-юбка... Не в шортах же мне идти...
— Конечно, не в шортах! Какой же тогда смысл трусики снимать?! Вот в юбчонке своей и пойдёшь!
— Но она же совсем короткая!... Кто-то обязательно что-нибудь у меня там увидит, пока мы будем сидеть за столом!..
Лера посмотрела на меня умоляющим взглядом. Ей было очень стыдно от этой мысли, но в то же время чертовски хотелось заслужить перед сном так любимый ею глубокий и долгий куннилингус. Она вовсе не выглядела сейчас той мегерой, какой была сразу по приезду. Я смотрел ей в глаза и гладил по щеке. А про себя думал: неужели, правда, такой положительный эффект может порой дать обычная порка попы?..
Поначалу я хотел было по инерции съязвить и сказать что-то резкое в ответ на это её смущение. Но вовремя решил, что пора выйти уже из образа строго воспитателя и стать опять самим собой. Поэтому я склонился над её ушком и вкрадчиво прошептал:
— Ну... в ресторане не слишком светло, и мы выберем с тобой столик в укромном местечке. И потом... волосиков у тебя там всё равно ведь нет, так что, если и сверкнёшь на секунду своей лысенькой девочкой, не каждый это поймёт... Но главное — я же всё врем буду рядом с тобой!