Гадкий Утенок (Страница 2)
не след.
С барабанным сердцем ждал я свою Дульцинею под одеялом. Откинув полог, взглядом подбодрил своего Героя – хотя он давно уже был готов. Минуты казались вечностью. Но вот стих шум воды в ванне, лязгнула щеколда, и, шелестя бамбуковыми занавесками, «Утёнок» проскользнула в спальню. Темень была кромешная, как того и требовал «сценарий», но мне свет и не нужен был, я ее и с закрытыми глазами представлял всю голой, какой виделась она мне ещё на проспекте.
Подняв одеяло, шепотом позвал её. - «А ты меня не тронешь?» - «Нет, конечно», - дрожащим голосом «честно» ответил я. Она прилегла на самый краешек, не снимая халата.
Какое-то время мы лежали молча, прислушиваясь к дыханию друг друга. Было слышно, как капает вода в ванне, как сладко похрапывает Игорек на кухне, изображая медведя в зимней спячке. «Надо что-то предпринимать, - билась в лихорадке мысль. - Так просто её не взять, сорвется…»
- А ты знаешь Ахроменко, режиссера, он ведет театральную студию в Клубе текстильщиков? Он мой друг, - неожиданно для самого себя спросил я шепотом.
Такого поворота темы Утенок никак не ожидала. «Бинго!» Я зашел с тыла, взял врасплох! Шлагбаумы были подняты, границы открыты! Потеряв бдительность, она развернулась всем телом ко мне.
«Конечно, знаю, отличный мужик, но бабник…», - ответила одними губами, боясь, видимо, разбудить «московского ковбоя». Пола халата ненароком распахнулась и её голая нога коснулась моего…
Не сразу поняла она, что пульсирует у неё выше колена, а когда поняла, речь её стала сбивчивой и бессвязной. Я не спешил, я наполнялся уверенностью и желанием. Стараясь не спугнуть, не касаясь руками, а лишь покачивая бедрами, я придвигал их все ближе и ближе к её животу. И когда мой Маяк властно уперся в её Причал, и я ощутил шелковистость её Венчика, произошло нечто невероятное! Фурией сорвала она с себя халат и взлетела на меня, как коршун на кролика. Вцепившись в шевелюру, она, не прицеливаясь, сразу же попала в Десятку и начала такую бешеную пляску, будто её пытают на костре. В первый момент я ошалел, потом обрадовался, потом испугался, когда после трёх минут неистовых конвульсий она вдруг бездыханно упала мне на грудь.
Боясь, как бы этим, то есть её Удовольствием, всё и не закончилось, а такое тоже иногда бывало, я попытался наверстать упущенное, приблизиться к Финишу. После нескольких энергичных толчков, когда, казалось, всё мое Тело заполнило её без остатка, она вдруг очнулась, и всё повторилось вновь.
Подвывая и скуля, извиваясь и охая, она металась то вправо, то влево, да так, что приходилось ловить её на излёте и «заряжать» опять и опять. Она вновь впадала в транс, теряла сознание, но через минуту приходила в себя для очередного раунда.
Я за ней не поспевал, я её обслуживал, у меня не было времени сосредоточиться на своем удовольствии - я то закрывал ей рот губами-руками, то, вцепившись в её тугие круглые бедра, с трудом сдерживал её высокие прыжки, чтобы она не сорвалась с дивана на пол.
Наконец, мне это надоело. После очередного её штормового Прилива я исхитрился и перевернул её на живот, лицом вниз. Уж тут-то я погулял на славу! Уж тут-то я отвел душу! На своем Коньке, при любимой позе я мог сам себе заказывать Музыку, выбирать и темп, и амплитуду. И всё равно она с постоянной регулярностью впадала в транс, распластавшись подо мной без пульса, а затем, как Феникс из пепла, восставала и пружиной подкидывалась на колени, невероятно низко прогибаясь всем своим футуристическим телом. Чтобы хоть как-то приглушить стоны, я забросал её подушками. Со стороны это была ещё та картина - скачки голого всадника на кобылице без головы!
«Фиксу» я ощутил ещё задолго до того, как увидел. Его тяжелое дыхание прямо у меня над ухом, его горящие в темноте глаза, его дрожащие от нетерпения руки, умоляюще стаскивающие меня с её такого восхитительного Крупа… Жаль, но я должен уступить - таковы Правила. Но мне ведь уже так давно хотелось к «Берегу». И я молча, скрипя от наслаждения зубами, не прерывая темпа, открыл «Шлюзы». И пока с усилием вынимал из ее плотных «ножен» всё еще не ослабевший, раскаленный добела в любовной битве «Палаш», Игорек уже занял моё место. С утроенной силой в лихорадочном темпе вонзал и вонзал он свой «Клинок» в упругое тело нашей Пассии.
Выйдя из ванны, я не стал гасить свет, а позволил себе наслаждаться зрелищем беснующихся в постели любовников. И уже не со спины, а лицом к лицу, губы к губам, высоко подняв ноги, юная балерина вскидывала Игорька до потолка. Время от времени она вскрикивала и с плачем теряла сознание. Мне приходилось то одному, то другому зажимать в экстазе рот, памятуя о фанерных стенках общежития и соседях.
Праздник превращался в Феерию!!! Неожиданно, сюрпризом, наградой за «труды наши тяжкие», за истерзанные ожиданием нервы! Так вот о чём говорила она у двери - «Ты пожалеешь… не знаешь, что теряешь...». Выходит, знала себе цену, говорили ей об этом. Иначе откуда такая спесь при её-то «личике»?
Игорек «поплыл» и завыл белугою. Я еле успел заткнуть ему рот подушкой. Она же всё металась по постели и, не отпуская его, билась об него животом, как рыба на мели. Но я был уже готов. В такие моменты тем и хорош групповой секс, что подзаряжаешься чужой энергией, как своей, как батарея от солнца. А она, эта энергия, всепроникающая, электризующая, пьянящая - и в прерывистом дыхании, и в ритмичном скрипе, и в восторженных всхлипываниях, и в бессвязном бормотании, и в смачных звуках поцелуев, и в хлопании влажных тел друг об друга, и в гортанном хрипе оргазма…
Я был готов. С трудом вызволив из плена Игорька, я уже не был послушной игрушкой для её утех. Я стал изощряться, лакомиться её телом. Сбоку, стоя, лежа, сидя, на полу, в кресле, под собой и на себе… А когда к нам подполз уже свежевымытый Игорёша, я взглядом указал ему на сосок. Пояснять не надо было.
Вой дикой волчицы подкинул среди ночи всё общежитие! Я схватился за голову. Всё что было, то упало! Накидав на Утёнка все подушки и одеяла и усевшись для надежности на неё сверху, я молил лишь об одном, чтобы в дверь не позвонили. Иначе - выселят. Комендант была женщиной строгой. Где-то лязгнул замок, скрипнула дверь - видимо, выглянули в коридор! Потом дверь захлопнулась, и стало тихо. Пронесло!
Боже! Какие неисчерпаемые кладовые страсти были в этой ещё девчонке! Секс был для нее Счастьем, Призванием, Божьим Даром… Это был её Спасательный в жизни Круг, её Чары, Могущество, Источник Наслаждения!
Понемногу приходя в себя, она выбралась из-под одеяла. Огляделась. Игорек тут же предусмотрительно сполз тихонько на пол и затаился за креслом. Не замечая никого и ничего вокруг, она, как сомнамбула, спустила ноги на ковёр и, пошатываясь, побрела в ванную. Мы ошалело проводили этот голый «канделябр», этот гротеск Херлуфа Бидструпа взглядом и восторженно ударили по рукам. «Свершилось! Такого ещё не бывало! Час, да нет, два, три часа безудержных скачек без перекура и водопоя! О таком сексе можно только мечтать!».
Она вышла из ванны, погасила свет и заглянула на кухню – «гость Москвы» мирно спал, похрапывая под одеялом. Успокоенная, нырнула в постель, и требовательно закинула на меня ногу! Она дрожала, в ней не было ни капли усталости, новое Желание овладело ею…
Рассветные лучи застали меня в позе «Пахаря». Подушки по-прежнему были у неё на лице. Постель была мокрой от пота, и тела скользили друг по другу. Но сатанинское, стадное - «хочу–могу–даешь!», как шаманская пляска у костра, не отбирало, а лишь удесятеряло силы. Игорёк стоял у меня за спиной, обеими руками дрессируя своего Попугая. Сменяя другу друга, мы не доводили начатое до конца, а лишь дразнили себя, подводили к нему и тут же отступали, наслаждаясь самой возможностью Финала.
Она отдавалась с открытыми глазами. Открытыми, но ничего не видящими. Она целовала жадно, взасос, не видя, кого целует. Она мяла, тискала, рвала наши тела, не различая их. И когда мы это поняли, мы уже не таились.
Боже! Какими только эпитетами не награждали мы её! Если все наши возгласы и пришептывания положить на песню - это был бы Гимн Женщине! Обидно, конечно, что не слышала, не видела она нашего щенячьего Восторга.
А то, что это с ней так и было, подтвердил её возмущенный окрик, когда мы все под утро уснули без сил вповалку друг на друге.
«Виталик! Он положил на меня руку!» Игорёк хлопал своими белесыми ресницами, спросонья ничего не понимая. Балерина брезгливо сбросила его руку с плеча и повернулась ко мне за объяснениями. Я тщетно пытался собрать мысли в кучу и не знал, как отреагировать на такое «бесцеремонное» поведение друга. Выручил он - «А чего не понять? - замёрз на кухне, вот и пришел к вам погреться. Ну, да мне и так уже в аэропорт пора». Вскочил и стал быстро собираться.
Когда дверь за ним закрылась, мы уже не спали, не могли уснуть. Не сговариваясь, бросились друг на друга. Игра продолжалась, правда, уже не с тем усердием и ритмом, как прежде, но с той же регулярной потерей пульса у неё. Это было и комично, и страшно. В тот переходный момент от экстаза до пробуждения мне приходилось насиловать её «бездыханное» тело, уподобляя её резиновой кукле. Правда, «кукла» эта была высшего качества упругости и прелести своей не теряла.
В отличие от меня. Но то, что теряло у меня стойкость и мощь, она ласково и требовательно брала в руки, губы и, как по волшебству, возвращала Ему веру в себя. Хотя, как я понял, ей для Счастья-то не много и надо было, она прекрасно добиралась до Финиша сама, «автостопом», как называл я дар некоторых женщин воспламеняться от одного лишь прикосновения Того, что должно быть у мужчины несгибаемым и стойким.
На вдохновении, фантазии и во сто крат обостренной чувственности такие «Уточки» способны взлетать и парить под небесами от одного лишь лёгкого дуновения ветерка под «крылышко». Туда, куда иным тяжёлым на подъем «пернатым» нужен циклон, цунами, ураган. Да и то - лишь подпрыгнут невысоко.
Больше мы не виделись. Я отвез её на такси к 9:00 на занятия, узнал фамилию, номер комнаты в общежитии. Но… ни разу она ко мне так и не вышла, ни разу не ответила на телефонные звонки на вахту. Увы, увы… Где-то мы с Игорьком не дотянули до её «стандартов»… А может, её «Утиное Озеро» денежку стоило? А может, «раскусила» она нас и обиделась? Хотя за что? Мы ведь так старались, так старались… Печально, словом, но факт…
Но зато сколько было разговоров, восторгов и воспоминаний в пересказах моих и «Фиксы»! Компания не верила, точнее, верила не всему. А зря! Хотя… попадись им такая Жар-Птица-Уточка - я бы тоже не поверил.
Трепачи, уж я-то их знаю…