День рожденья с продолжением. Часть 6 (Страница 2)
он поцеловал ей стопу, взял в рот и пососал большой палец на ноге, и произнёс "Я хочу услужать госпоже Веронике".
Цепочка несколько раз впилась в его попу.
- То-то же! Благодари за доброту госпожу Веронику! А теперь шевелись, она хочет осмотреть тебя!
- На что дрессирован? - уже в большой комнате продолжала разговор Вероника.
- Покорность. Страпон. Куни-и ануслингус.
- "Унитаз"? - вопросила Вероника.
- Нет, что ты! Этого у него никак не получится!
- А выдрать если как следует?
- Не знаю. Вряд ли. Если только у меня на даче попробовать, - отвечала Лера. И то, для начала разве что только "дождик", и где-нибудь в углу участка, около компостных куч. Заблюёт всё вокруг себя, там это неважно! Копро - это точно не выйдет, хоть запори его всмерть! Зато там - и розги, и крапива! Участок большой, крики не так слышны! А если вот "кобылу" поставить на одной там площадке, около забора, то можно употреблять и длинные плети, и даже кнут! Есть где размахнуться! А если ещё и в баньке его попарить, да по распаренной коже плёткой - ух будет здорово! Надо будет в ближайшее время его прогулять!
- Ладно, попробую им заняться! Если хорошенько лупить кого-то - он допрыгнет и до Луны! А сейчас чего? Давно прочищали?
- Да какой-то час назад ему была ставлена клизма!
- О! Добре, добре! Дюже добре! - Вероника с силой всунула Олежке в попу сначала указательный палец, а потом сразу три пальца, прошлась ими взад-вперёд, повертела, затем помахала ими близ своего носа, и заставила Олежку тщательно их обсосать.
Держа Олежку за цепочку, Вероника прошествовала в маленькую комнату. Быстро разделась. Это оказался какой-то обтянутый кожей скелет с выпирающими рёбрами и ключицами. Тонкие руки и ноги были похожи на палки, и сами движения ими, в особенности руками, были похожи на взмахи палками. Груди без лифчика болтались как два длинных пустых мешка. Вероника вставила в себя толстую, но более короткую сторону страпона, заставила Олежку затянуть ей сзади ремни.
- Ну чего ждёшь? Ложись, орясина! На спинку, на спинку, ножки вверх и пошире!
Ему пришлось держать ноги на весу, а скованные руки поднять за голову. Никаких подушек под спину ему тоже не подсунули. Вероника своими костлявыми пальцами буквально впилась в его истерзанные ягодицы, с силой приподняла его попу, и как-то снизу, больно и грубо вошла в Олежкину дырочку. Легла на него. Бесцеремонно дёргая его за ягодицы, она стала трахать, постоянно изгибаясь телом, отчего страпон вертелся во все стороны, причиняя мучительную боль. Оргазм зато у неё оказался сильнее, чем у остальных подруг. Минут пять её колошматило как в припадках, с громкими криками, рычанием и воем. Отдыхала и отдувалась она прямо на Олежке, не вынимая из него страпон.
На улице всё так же громыхала буря, ветер рвал ветки с деревьев, но Олежка, совершенно не обращая внимания на часто озаряющие комнату вспышки лежал под Вероникой, и отвернув в сторону лицо, тихо плакал. Наконец госпожа вздрогнула в последний раз, и соскочив с кровати, сдёрнула и его на пол. Отцепила страпон, села на край и за волосы потащила его к себе. Олежка уже хорошо знал, что следует делать. К счастью, волосы на лобке у Вероники росли плохо, и были недавно подстрижены. Разумеется, мочой воняло, и она имела очень резкий и острый запах, хоть и без "селёдочной" отдушки. Но, стремясь заслужить снисхождение и избежать слишком жестокой порки, Олежка постарался. То нежно трепеща языком, то с силой засасывая, он видел, как изгибается и стонет госпожа, за волосы с силой прижимая его лицо к своей щели. И когда он всосал, облизывая языком, её клитор, у Вероники по телу вновь прошла оргазменная дрожь, и через несколько секунд Олежкин рот был полон её выделений.
Немного повозив его лицо по своей пизде, Вероника не спеша повернулась, подала назад свою тощую попу, испещрённую точками от уколов, и Олежка с таким же тщанием обласкал языком её дырочку и вокруг неё. Сладостно потягиваясь, госпожа встала.
- Ну, ты сделал куда больше, чем я от тебя ожидала! За это, так и быть, я сокращу тебе наказание. А пока - выбирай: или ты сам послушно ляжешь и не будешь брыкаться, и я одна тебя выпорю, или же тебя будут держать, но тогда они же все по очереди будут драть тебя. Ну что?
Вместо ответа Олежка лёг на живот, и лишь тихо всхлипнул.
- Я так и знала, что здравый рассудок даст верное решение! - усмехнулась Вероника. Она всунула подушку Олежке между руками и животом, отцепила цепочку от ошейника и ею связала ему ноги, и пошла за "инструментом" наказания. Из соседней комнаты было слышно, как, хихикая вместе с подругами, она делилась впечатлениями.
- Он так возбуждающе плачет! Это заводит! Так хочется совать и совать ему в жопку, и делать побольнее! Он пищит, а это ещё больше заводит!
Вернулась Вероника с какой-то тонкой и узкой, шириною с ладонь или чуть меньше дощечкой с ручкой, длиною примерно в полметра. Олежка лежал, весь вздрагивая, и подёргивая и подрагивая попой, неспособный даже плакать от ужаса. Вслед за ней зашли и остальные девки, то ли просто посмотреть, то ли помочь, если вдруг возникнут сложности. Их появление конечно напугало Олежку - сначала он решил, что снова пороть его будут они все. Но, чтобы не рассердить своих хозяек и не заработать на свою попу новых неприятностей, он промолчал, лишь слегка поёрзал, устраиваясь поудобней, уткнул лицо в подушку и закусил её зубами.
- Молодец, послушный мальчик! - Вероника погладила его дощечкой по пояснице и ниже, провела по самым верхушкам ягодиц, слегка похлопала, примерилась, и широко размахнувшись, со звучным треском сильно хлопнула Олежку по попе. Он застонал. Кожу обожгло словно кипятком. Вероника вновь похлопала, и ударила на этот раз сильнее. Олежку подбросило. Он завертелся.
- Это ещё что?! Позвать, чтобы подержали? А ну без фокусов! Иначе будет хуже!
Олежка едва выдерживал. Он корчился, взвывал, но удары размеренно сыпались на его истерзанную попу. Дощечка - "шлёпалка" - причиняла боль не меньшую, чем стальной прут или плётка, хоть и боль была поверхностной, но по коже она расходилась как разливающийся кипяток. От боли словно лопался мозг. Из-за роста Вероники путь удара был длиннее, к тому же она нагибалась каждый раз, и потому удар получался большей силы. Другие девки всё это время находились рядом, и своими шутками лишь раззадоривали Веронику. Олежка уже не мог терпеть, ему было всё почти что пофиг, и он готов был скатиться с кровати и завопить, уже не понимая последствий. Но и Вероника видимо видела его состояние, и решила до крайнего дела не доводить. Попа у Олежки представляла теперь сплошное ярко-алое пятно, с более выделенными кое-где местами, жутко горела словно обожжённая, саднила по всей площади. Отпустив ему изо всей силы ещё с десяток ударов, до пятидесяти пяти, она прекратила порку. Стала тереть ладонью у себя в промежности, и вдруг снова залезла на Олежку, и принялась тереться лобком и клитором об его исхлёстанные ягодицы, усиливая боль. Опять затряслась, с воем и рёвом, орошая его попу своими выделениями.
- Тебе повезло! Сейчас я добрая! Ты очень был хорош, так что это тебе в награду - на двадцать ударов меньше! Вставай! Ну чего ты там? Или продолжить?
Ноги у Олежки были уже развязаны, за цепочку его сорвали с кровати. Кое-как, со стонами, он встал на четвереньки и поплёлся вслед за Вероникой.
- Да если бы его держали, или он был бы привязан, можно было бы и всадить ему и сотню, даже больше ударов! - хохотали девки между собой. - И теперь уже жопка в темноте светить будет, не хуже фонаря!
С этими прибаутками его потянули на кухню, где у порога опять стояла миска. В налитой там воде плавали сухие огрызки хлеба.
- Лакай! Тебе корм!
Олежка отпил немного воды, кое-как захватил губами немного размокший кусок хлеба, и пока он его жевал, Марина шлёпнула ему в миску полную столовую ложку горчицы.
- Жри и изображай удовольствие!
Боясь порки, Олежка кое-как поглощал это месиво. Горчица буквально терзала рот и горло, из глаз у него рекой катились слёзы. Но, следуя требованиям, он старался растянуть на лице блаженную улыбку.
- Вот видишь, плётка может переломить саму натуру! Так что думаю, со временем он свободно надрессируется и на "унитаз", - гудела Вероника.
- Это - только на даче! На улице, и в углу участка!
Что ему предстоит в будущем, какие планы у девок будут насчёт него, и что им стукнет в башку в следующую минуту - он не мог знать, и потому старался только лишь не рассердить своих хозяек. Он доел всё из миски, и умоляюще поднял лицо на них.
- Чего ещё там надо? - Женька стеганула Олежку цепочкой. - Ну, говори уж, всё равно от плетей тебе не уйти!
- Воды! Попить!
- Это было и так понятно! Но раз тебе её не дали, значит госпожи не считают это нужным! Чую, нарвёшься ты сейчас! - девки не упускали случая, чтобы лишний раз "пригнуть" его. Но всё-таки, сделав вид что она "сжалилась", Женька потащила его в туалет, и там дозволила набрать из унитаза миску воды.
- Нечего его сильно баловать, тем более тогда он ночью захочет ссать!
Почти сразу после того всего он вновь был отстрапонен всеми девками, причём Вероника имела его целых три раза; после того, как он вылизал и отсосал у всех девчонок, ему вновь кинули ту же ковровую дорожку, и связав цепочкой ноги, пристегнули за руки к ножке кровати.
Грозу уже утащило от города, молний не было видно. Только редко доносились ворчащие раскаты грома. Вместо ливня на улице шумел ровный дождь, и потому Вероника решила заночевать у Леры. Утром ей надо было в поликлинику, за каким-то бесплатным лекарством.
После грозы заметно посвежело, и ничем не укрытый абсолютно голый Олежка стал замерзать, лёжа на полу. Попа у него снова жутко болела, опять ныло анальное отверстие. Но нервное напряжение резко спало, и он уже начал было проваливаться в забытьё, как в комнату влетела Марина и двинула его в спину ногой.
- Слушай внимательно! Завтра тебя хочет видеть ещё одна госпожа. Когда она придёт, утром или вечером, нам неизвестно, а тебе и не надо знать, не твоё дело! Если кто-то из нас зайдёт сюда утром, а ты ещё будешь дрыхать, то... Я не собираюсь тебя пугать, ты должен сам понимать, что с тобой будет, особенно если госпоже придётся ожидать тебя хоть лишнюю секунду по твоей вине! Всё слышал и понял?
- Да, госпожа Марина!
- И если она окажется недовольна тобой, будет ещё хуже!
Сил осознавать будущее у Олежки уже не было, и он как в прошлый раз провалился в яму неспокойного забытья.
Продолжение следует...